вторник. день недели, который я не люблю. и мы все куда-то едем в метро. меня тошнит по утрам весь последний месяц. наверное, потому что я никогда не завтракаю и много курю на голодный желудок.
слезла с осенней платформы на летние кеды. из-за этого чувствую себя ужасно маленькой, совсем близко к земле. это беззащитное чувство, наверное, могут понять только люди ниже 160. недавно было собрание на работе, и мальчики полным составом приезжали играть в новый квест. мы потом курили вместе на улице, и я (с ужасом, если честно) очень явственно поняла, что я пиздец маленький человек. в очередной раз. парней отбирали по росту, они все 185+. это, в лучшем случае, на тридцать сантиметров больше меня. на тридцать сантиметров человека. обычно меня это не парит абсолютно, но иногда я вспоминаю об этом с ужасом. например, когда покупаю себе детские платья и туфли.
рассматриваю людей. люди тоже меня рассматривают. сегодня они мне нравятся. нравится смотреть на лица. со мой такое редко происходит в последнее время. обычно я еду в метро и опускаю глаза вниз, чтобы никого-никого не видеть. но сегодня я рассматриваю чужие макияжи и прически. смотрю на женщин. почему-то, несмотря на то, что я тоже в 9 утра с полным макияжем и чистыми уложенными волосами, не чувствую никакой принадлежности к ним. не чувствую какую-то причастность к этому женскому миру. а он вообще есть? у меня такое в последний раз было в школе. чувство, что ты недостаточно девочка. хотя я всегда носила юбки, делала маникюр каждый месяц начиная с 15 лет, каждый день рисовала стрелки и носила кучу украшений. а еще я играла в футбол, пила светлое пиво, поясняла за тони старка и использовала в речи слово «брат». короче, застряла в гендерных стереотипах, которые ничего не значат. в конфликте внешнего и внутреннего. это, на самом деле, вещи не связанные, но внутри вызывают странный диссонанс.

«делай добро из зла, потому что его больше не из чего делать». это была моя цитата в выпускном альбоме. на самом деле, я тогда не очень понимала ее смысл. сейчас, мне кажется, что я примерно чем-то таким занимаюсь на квесте. ну, если воспринимать страх как зло. думаю, мы просто помогаем людям сбросить напряжение. и сами его тоже сбрасываем.
это я. в час ночи занимаюсь йогой на пледе. два месяца лежания на диване дали свои плоды. и я, отактерив две игры, проснулась утром с болью в каждой клеточке тела. поэтому теперь я стою в позе «собака мордой вниз», чтобы завтра ноги не болели так сильно. или сижу в полушпагате (курю электронку параллельно), лежу в позе «плуг», рефлексирую, верю в неизбежность зла и, самое ужасное, делаю растяжку стоп. ненавижу спорт, если честно. я этим всем занимаюсь только в целях безопасности себя и своих несчастных ног. поэтому с утра не забываю выпить адреналин и покурить, чтобы, не дай бог, не стать слишком здоровой.
а это мы с сашей спим на локе в середине дня. у нас есть комната с огромной кроватью, я ее очень люблю. это типо спальня. помню, когда мы строились, то эту комнату покрасили первой. стены тут фиолетовые, мебель черная, огромное зеркало во всю стену и потрясающая картина «время ведьм» висит на стене. я растерзала несчастный коримакс, чтобы они напечатали ее в нужном цветокоре. сегодня воскресенье, но игр нет, а нашу гримерку еще не построили — кровати стоят на складе. и мы укрываемся пледом, чтобы двадцать минут поспать тут. у саши какие-то вечные проблемы с сосудами, поэтому она ужасно холодная. это иногда ощущается очень демонически. а я наоборот — всегда теплая. и руки у меня горячие, и ноги, и голова. вместе мы образуем баланс температуры.
мама вернулась из стамбула очень одухотворенной. и с новой модной винтажной сумкой. а еще мама пьет атаракс, стрезам, золофт и другие какие-то модные таблетки от нервов. я считаю, что она слишком к ним пристрастилась. возможно, это и моя вина тоже. эпопею медикаментозного лечения в нашей семье начала именно я, когда в 17 лет пыталась избавиться от окр. мама покупает мне кофе, когда мы гуляем. я ей рассказываю про сугуру гето, который ест проклятья. и про то, что у меня с сатору годжо один тип личности. она это стоически слушает, а потом всучивает мне таблетки для сна. я, конечно, ей благодарна очень сильно. и честно выпиваю парочку на ночь. сплю хорошо. в кои-то веки. проклятия на вкус как тряпка, вымоченная в рвоте. мама советует запить их чем-то сладким, зажарить или полить сиропом. на мой взгляд — одна хуйня. рвота с сиропом. сомнительное удовольствие.
весной про тебя думаю часто. наверное, это мой ежегодный откат какой-то. хотя, если честно, я про тебя и в другие сезоны не забываю. наверное, потому что я тебя очень люблю и пиздец скучаю. в японии говорят, если умереть в дождь, то можно по капелькам воды добраться до неба и попасть в рай. я точно знаю, что в день твоей смерти никакого дождя не было и в помине. декабрь же. какой дождь. не могу вспомнить — может хотя бы шел снег? хотя ты бы, наверное, не стал никуда подниматься. да и в рай я не особо верю. просто вот забавно подумалось. я сегодня как раз попала под дождь.
после получения высшего образования — я обленилась. и впала в какой-то нигилизм. сегодня приезжала дочка моей начальницы. ей 17 лет, она сдает литературу на егэ через два месяца. бедняга. мы говорили о книгах. и я честно призналась, что достоевского не понимаю. и что никогда в жизни не читала «героя нашего времени» и «тихий дон». и не буду. и что рот ебала чернышевского и особенно фонвизина. хотя экзамены я сдала очень хорошо, прошу не забывать ахаха. меня, честно, сейчас не увлекает никакая классика. да и раньше не особо увлекала. я вот читаю мангу всякую, смотрю летс плеи на страшные игры. деградирую. плачу из-за эрвина в атаке титанов. смотрю футбол. не занимаюсь самообманом. я в таком счастье и радости, что этим летом не надо будет сдавать никаких экзаменов. и не надо будет никому ничего доказывать. доказывать, что я умная и старательная, прилежная, разбираюсь в искусстве. а я и не разбираюсь. и я вообще не прилежный ученик. и никогда в жизни не училась с удовольствием. для меня это было такое бремя всегда.
делай добро из зла. делай добро из зла. я думаю об этом, когда учу кричать нашу стажерку. у нее плохо получается. я знаю, что ей нужно отвести больше двадцати игр, чтобы разбудить своего внутреннего мудака. чтобы с удовольствием долбиться к людям в стену и орать на них. и чтобы они рыдали от страха. на это все нужно время. я объясняю ей, что когда кричишь, нужно представлять, что ты блюешь. и тогда крик получается ровным и громким, потому что нет зажимов в горле. возможно, это как-то связано с тем, что проклятья на вкус как тряпка в рвоте. кто знает.

что после нас останется?
думаю об этом на квесте. на стройке, если быть точной. я в платье и свитере, рисую наброски для загадки, саша пишет белым акриловым маркером на черной доске стишок. акриловые маркеры дорогие. я кладу ей голову на коленку. буквально на секунду застываю в этом пространстве и времени. играет сашин плейлист — какая-то песня группы «нервы». и я очень устала, но все равно немного счастлива. хотя, конечно, вокруг все еще мракобесие и бесконечный бой, но иногда мне удивительно легко. и я думаю бесконечно, бесконечно, бесконечно о том, что когда-нибудь жизнь изменится очень сильно. и у меня и у саши. и я не в силах спрогнозировать — будем ли мы дальше вместе двигаться в одном направлении, но от нас хотя бы останутся эти картинки на черной доске. ведь может быть ничего и не останется кроме них. наверное, этого мало. но этого достаточно.
еду на работу в субботу утром. и пока иду до остановки — вижу знакомую собаку. мужчина, который с ней гуляет, отчим моей бывшей лучшей подруги. хороший мужик, который делал нам бутеры, когда мы с похмелья приехали после тусовки в десятом классе. мне он всегда нравился. за годы мы с ним оба постарели. он, конечно, особенно. я выгляжу хорошо даже в девять утра. и мы переглядываемся боковым зрением, но не здороваемся. а собака (коричневый лабрадор девочка) меня не узнает, хотя раньше обожала и всегда кидалась мне в ноги, когда я приходила к ним домой. мне интересно — ненавидит ли меня этот отчим? хотя я уже не помню насколько я виновата. прошло шесть лет, но никаких ниточек между нами уже не осталось. в подростковом возрасте я отлично умела сжигать мосты. наверное, поэтому сейчас это так тяжело.
под вечер становится тошно и невыносимо от всего. в метро хочется смотреть в пол, чтобы не видеть людей. саша пишет, что я устала. и, наверное, это правда. очень устала.
моя сестра приехала в россию и жила у меня две недели. мы до этого не виделись почти год. и я немного устала от того, что дома постоянно кто-то есть. завтра утром они с мамой уже улетают в стамбул, а я внезапно поймала себя на тоске из-за этого. опять мы будем так далеко друг от друга. хотя вместе тоже тяжело. вчера мы долго не могли уснуть — разговаривали и разговаривали. мы вообще все эти две недели бесконечно разговаривали. и от этого тоже тяжело, потому что я так явственно почувствовала, что детство давно прошло. и мы теперь обе уже взрослые. мир так сильно изменился и уже непонятно — хотелось этого или нет. не хочется, чтобы все было так. за две недели мы только один раз вместе гугляли. покупали маркеры для моей работы и нитки в леонардо. ели в кошке картошке. в детстве мы часто там ели, а сейчас оказалось невкусно. в основном мы проводили вместе время по вечерам за ноутом — смотрели атаку титанов. я под конец первого сезона не выдержала и выложила ей все про эрвина, зная, что она не будет дальше смотреть без меня. а мне так сильно хотелось, чтобы кто-то меня понял. интересно, хотелось ли когда-нибудь эрвину, чтобы его поняли? наверное, всем хочется. даже ебанутым.
эрвин в меня постепенно врос. так обычно и бывает в моей жизни с гиперфиксацией. обычно ты вытираешь себе в любимчиков персонажей, которые на тебя похожи, но иногда сильно привязываешься и к противоположностям. иногда ты любишь кого-то, потому что тебе не хватает качеств, которые есть у него. вот тут, скорее всего, второй случай. мне бы тоже очень сильно хотелось иметь мечту. и всю жизнь хотелось. я так сильно мучаюсь от бессмысленности жизни, просто невыносимо. и мне кажется, что люди у которых есть мечта… не мучаются так. ну вы поняли.
саша записывает мне кружочки из бара. и я злюсь на нее. неконтролируемое чувство. о ужас, ей где-то весело и хорошо без меня. это больная мысль. больная ужасная мысль, которую невозможно контролировать. на фоне я различаю голос ее бывшего парня. и так сильно его ненавижу. так сильно можно ненавидеть только человека, который очень похож на тебя. а мы с ним довольно одинаковые даже внешне. что забавно. наверное, это какой-то сашин тип. мрачные брюнеты. иногда я думаю — ненавидит ли этот парень меня? идиотизм. утром я на сашу тоже злюсь. глубоко-глубоко внутри. но все равно заказываю нам общий завтрак и кладу ей голову на коленки. всего на секунду. и мы смеемся. для меня это ощущается победой над чудищем внутри.

в рельсах на железнодорожной станции отражается небо. голубое-голубое, потому что уже наступила весна. а это значит, что мы каким-то образом пережили очередную зиму. в этом году весну я очень ждала. ждала солнышко. хотя мне это несвойственно. а зима была непонятная и прошла быстро. теперь мне даже жалко расставаться со своей черной плюшевой шубой, но пока тепло и не обещают.

моя сестра прилетела из германии разбирать шкафы. мы все шутим, что этот процесс похож на разбор квартиры после чьей-то смерти. но, слава богу, никто не умер. и мы просто выкидываем старые вещи и смотрим клипы. я сашу очень люблю и очень по ней скучала. хотя в наших отношениях есть и какая-то неловкость сейчас. за время, что мы жили так далеко друг от друга, внутренние различия стали заметнее. и наша разница в возрасте. я все еще остаюсь самым помешанным на уборке человеком в нашей семье. поэтому мне сложно терпеть такое огромное количество вещей. но без фанатизма.

про зиму… не могу поверить, что еще одна прошла. с каждым наступлением весны я будто бы все дальше от тебя. у девочки, которая работала со мой в кофейне, тоже умер молодой человек. вроде уже года два прошло. я подписана на ее телеграмм и слежу за ее жизнью. она, конечно, переживает это всё по-другому. горе не делает людей похожими, что удивительно. хотя глупо сравнивать эти два случая. они познакомились лет в 18, а мы с тобой были вместе все детство. сейчас прошло уже очень много времени. я много лет тебя не видела. и ты так и не вырос и никогда не платил коммуналку, напомни. мы даже не были знакомы во взрослом возрасте. я столько всякого пережила без тебя. и я сейчас совсем другой человек. получается, что и любил тебя другой человек. а я просто будто бы ношу эти воспоминания. странно и невозможно объяснить. прошло так много лет… я так сильно люблю тебя, но мне бы так хотелось освободиться от прошлого. наверное, это невозможно.
если бы мы все-таки смогли встретиться когда-нибудь… точнее, если там наверху что-то есть. я бы хотела, чтобы мы встретились весной. когда солнце только начинает светить, небо становится светлым, а в воздух пахнет талым снегом. мы бы, наверное, обнялись, и я бы полной грудью вдохнула этот воздух и твой запах, который я уже не помню. вот так я бы хотела встретиться. в такой прекрасный сезон. весной.

в двенадцать часов ночи еду на эскалаторе и прижимаюсь щекой к сашиной мягкой шубе. думаю о бактериях. мои волосы пахнут тиной (из-за травяного крема для волос) и сигаретами. внутри ощущение какого-то полного спокойствия и счастья. вопреки многому.

квест все строится. божьей помощью и нашими нечеловеческими усилиями. мы красим, красим, красим, шкурим, грунтуем и потом опять красим и покрываем лаком. раньше мне казалось, что любить это место еще сильнее уже невозможно. но, как оказалось, возможно. теперь, когда в каждом маленьком предмете наша частичка, я уже чувствую локу продолжением себя. продолжением нас. так сильно хочется открыться. и снова пугать людей. не могу дождаться. так много нового придумали крутого и интересного.
мне кажется, что если существует всякое незримое, то мы локу напитали нашей правильной энергией. нашей огромной любовью, предвкушением, профессионализмом и счастьем. поэтому этот корабль должен хорошо успешно поплыть. сегодня вечером, когда мы с сашей сидели в кино, я наконец-то придумала нам новое название. как-то легко и спонтанно оно просто пришло в голову. новое идеальное название. идеальное.

парень-маньяк сходит с ума в нашем диалоге в телеграмме. я знаю его достаточно долго, чтобы понять, что ему что-то нужно. мы редко общаемся в последнее время, несмотря на то, что раньше были немного одержимы друг другом. теперь все что осталось между нами - любовь и теплое уважение. я ему записываю длинные голосовые, где переживаю по поводу закрытия и жалуюсь на неопределённость. несмотря на то, что закрываемся только мы, а мальчики продолжают работать… все равно все в каком-то подвешенном нервном состоянии. и всем как-то невесомо грустно. парень-маньяк пишет оптимистично, что все будет хорошо, что со всем справимся и всех уничтожим. я, читая это, думаю о двух вещах: о том, что мы пока можем уничтожить только квест, который я люблю. и о том, что он как-то неуловимо повзрослел за этот год. как и мы все, наверное.

думаю о том как придется привыкать на неопределённый срок к новому ритму жизни, когда не нужно вставать в 8 утра и весь день куда-то бежать, весь день с кем-то разговаривать. весь день быть кем-то другим. можно будет валяться дома с ноутом, готовиться к выставке спокойно, рассылать план, разгребать архивы. саша уедет к родителям погостить, а я буду лежать и работать. а потом она приедет, и мы будем лежать так вместе. не самый плохой план на февраль.

с сашей мы все еще неразлучны, но наши отношения как-то незримо изменились. стали другими. мне кажется, что она от меня немного устала. а мне вечно чего-то не хватает. и уже не вспомнить — всегда так было или нет. я помню, что без нее было смертельно скучно.

сегодня запаковывали лофтовую посуду в пупырку. миллион стеклянных стаканов и тарелок, бокалы и роксы. распакуем ли мы их снова? кто знает. наши начальники тоже приезжали. выносили коробки, цветы и мебель. мы стояли с юлей в кладовке, смотрели на заваленные антресоли безысходно и просто молчали. у меня сегодня почему-то нет слов. нечего сказать. я чувствую, что она расстроена и переживает, но ничем не могу помочь. скорее бы всё это закончилось, скорее бы мы нашли помещение и строились.

вечером разобрали гримерку — внесли два огромных мусорных пакета. миллион вещей. я все перемазалась в пыли и долго-долго пыталась отмыть грязь с ладоней. наверное, приступ окр накрыл. уже нет времени отслеживать. от стресса у меня по своей шее начался дерматит. с ужасом обнаружила это вчера в зеркале. и поняла, что, оказывается, очень сильно переживаю. даже на лбу у меня красное сухое пятно.

весь день в голове крутится детская песенка «из чего сделаны мальчики». помню, что девчонки сделаны из конфет и пирожных, и сластей всевозможных. долго-долго не могла вспомнить из чего же там сделаны мальчики. под вечер позвонила ира, рассказывала про своего психиатра и жаловалась на жизнь. мы слушали вполуха, я методично оттирала кровь с подоконника, саша печатала что-то в телефоне, ван дирекшн нудели на фоне. когда ира закончила, я рассказывала саше что-то про своих старых психиатров. неприятный личный разговор получился. мы обычно не обсуждаем ничего серьезного, не философствуем даже по пьяне. раньше мне казалось, что мы еще недостаточно близки для этого, а сегодня осознала, что она просто не может. просто не может и всё. у нее внутри все не так работает. не так как у меня. и мы с ей в этом плане никак не стыкуемся. вот так забавно бывает — во всем другом идеально стыкуемся, а в самом важном — нет. на меня очень резко это осознание нашло. и тогда стало абсолютно пофиг — из чего же там сделаны мальчики. потому что мы все, на самом деле, сделаны из разного. в этом одновременно вся прелесть и корень проблемы.

квест дорабатывает последнюю неделю. ощущение как перед выпуском из школы. ужасно не хочется расставаться и уходить в неопределенность. а я, как обычно, плаваю между абсолютным счастьем и тяжелой тоской.

вчера разобрали мой любимый лофт. тот, который с неоновым светом, чилл зоной с подушками и проектором. когда я только стажировалась, моя начальница как раз красила там пол. а потом мы с настей рисовали цветы на окнах. миллионы лет назад. все наполнение лофта поместилось в пару коробок, которые мы потом засунули в багажник и отправили в гараж. все наполнение, цветы, картины, диваны и кучу моих теплых воспоминаний. финал лиги чемпионов, финал атаки титанов, бесконечные ночи с экстрасенсами. мы там покурили в вытяжку на прощание и закрыли его на ключ. больше никаких аренд.

в другой лофт закинули все вещи из мастерской. всегда так хотелось там убраться, но руки не доходили. так и не убрались, покидали в коробки пластиковые руки, головы и кучу гвоздей, заклеили скотчем. появилось просто миллион коробок. мы их ставим в коридоре около гримерки. и каждый раз, когда проходим мимо, я ловлю себя на очень странном чувстве. тяжело почему-то.

сам квест тоже отфоткали и готовим к переезду. или к закрытию. невозможно предположить. помещения так и нет, а уже почти февраль. каждый раз, когда люди после игры восторженно говорят, что придут еще раз — тяжело. вроде так хочется освободиться, перестроить все, разобрать и собрать заново под себя. но невозможно расстаться. в каждый кусочек этого места мы все вложили свою душу, сердце, огромный труд и кучу времени. очень хочется поактерить напоследок, но никак не получается. я какой-то вечный оператор. отвечаю за связи с общественностью.

а еще мы с сашей смотрим блич. от безделья уже дошли до арки с арранкарами. я стараюсь следить по манге за моментами, которые она смотрит в аниме одна. а если мы вместе — тоже пересматриваю с ней какие-то кусочки. и словно впервые смотрю. блич же был со мной всю жизнь, поэтому очень захватывающе смотреть его с кем-то новым. как будто бы объясняешь как у тебя все в голове на самом деле устроено. недавно вот улькиорра появился и рукия использовала свой шикай впервые, я почему-то нереально расчувствовалась. и с каким-то удивлением осознала, что для меня блич — очень личное.

саше нравится хицугая и ренджи, но больше всех — йоруичи. мне в этот раз больше всех нравится урахара. наверное, я до него доросла просто. смотрю на него, и понимаю как он думает, как у него там все работает в голове. хотя ичимару, конечно, вне категорий. ичимару в категории «похожи на моего отца» вместе с эрвином, джеймсом бондом, магнето и другими мутными ублюдками. меня не интересуют мужчины, которые любят меня и ставят на первое место. мне нужно наблюдать за самоедством, эгоцентризмом и всегда знать, что сначала великое, а потом уже я. мне очень важно понимать, что мы отдельно.

папе звонила, кстати, недавно. на тему мутных ублюдков. звонила сразу после диплома, плакала ему в трубку. ну, точнее, я сделала вид, что не плачу. а он сделал вид, что не понимает, что я плачу. я его за это очень сильно люблю и ценю. люблю за то, что он никогда не унижает мое достоинство. и всегда уверен, что я вынесу свои жизненные испытания без его прямой поддержки. папа, в своей манере, назвал всех пылью, долго меня хвалил непонятно за что, спросил про планы на будущее и зачем-то долго рассказывал про канта и гегеля. ужасно сильно меня поддержал этим. я не знаю как оно работает. и как работают наши отношения.
папа никогда не был рядом, никогда не поддерживал меня словами, я никогда ничего ему не рассказывала, он не делал красивых жестов и редко мне что-то дарил. он был недосягаемым в детстве, идеальным божеством, которое приходило со своей крутой работы в крутом кожаном плаще, ело и падало спать. а на выходных мы лежали с ним на диване, смотрели фильмы целый день, и он слушал часами мои рассуждения про дарта вейдера. мне этого было достаточно. я почти ничего про него больше не помню. помню как он всегда один уплывал очень-очень далеко, когда мы ездили на море. даже когда он вывихнул руку, то все равно уплывал. на одой руке. наверное, ему это было необходимо. помню как таскал меня на плечах, когда мы ходили в походы. помню как мы смотрели в кино «гэтсби» и «призрак в доспехах». помню как мы иногда по ночам бегали в парке. иногда останавливались, и он рассказывал мне про созвездия. больше практически ничего не помню. он всегда был так далеко от меня, не рядом, но все равно каким-то образом в меня поселил уверенность, что любит меня, убьет за меня и умрет сам, если нужно будет. он никогда не был ко мне холоден, но я всегда знала, что он сам по себе. и что я сама по себе. меня, если честно, такие отношения устраивают больше всего. я это со временем поняла. раньше мне так хотелось его понять, понять его мысли. а потом я выросла и поняла, что мне его склад ума передался генетически. и что я его женская копия. поэтому, наверное, мне достаточно иногда просто с ним повисеть на телефоне, чтобы успокоится. чтобы понять, что есть такой же человек как я. который думает и чувствует со мной по одному алгоритму. этого мало, наверное. но мне этого достаточно.

в час ночи в пустом вагоне метро ощущаю неожиданную бодрость. даже, наверное, болезненную бодрость.
удивительно, но после новости о нашем закрытии и переезде — открылось втрое дыхание. вот я веду игры, они все проходят хорошо. даже потрясающе. мы ебланим и смеемся над людьми, все орут, ира ужасно страшно ползает. за полтора года вместе мы стали такой сработанной командой, что я по камерам ночного видения могу четко определить ирины эмоции, понять что она хочет сделать. когда мы только познакомились, я ее терпеть не могла. а сейчас мы начали понимать друг друга настолько хорошо, что в крокодил теперь играть невозможно. и этот огромный заряд энергии от людей. когда болтаем уже на ресепшене, игроки так эмоционально и счастливо делятся впечатлениями, говорят, что придут еще и будут нас советовать, а я все думаю: «не приедете вы сюда больше». потому что некуда будет приходить. здание снесут к концу февраля, а квест перевезут и закроют. но будет новый. еще лучше, конечно же. потому что его сделаем мы. господи, скорее бы уже найти помещение и строиться. это все о чем я мечтаю — красить стены, строить чердак, придумывать новые скримеры. создать что-то осязаемое вместе с этими людьми. мы так много об этом фантазировали, а теперь это и правда произойдет.
диплом через два дня. грубо говоря, через два дня я будут дипломированным ивент-меелжнром, продюсером и постановщиком. об этом я тоже мечтала всю сознательную жизнь. официально быть продюсером, пусть даже на бумажечке. хотя, на самом деле, теперь уже просто хочется, чтобы этот ад закончился. и не было бы ничего кроме работы и обычной жизни. раньше мне казалось, что очень страшно отрываться от учебы и пускаться в свободное плавание. а сейчас, оглядываясь на жизнь, я понимаю, что уже давно в этом море одна. и учеба лишь дополнительный груз. и вот теперь ее не будет, и я смогу просто жить. скорее бы. я смогу в свои выходные просто валяться или пить в баре, а не писать за ноутом кучу рефератов.
играем на работе в тайного санту. очень забавно, что в этом году мне попалась саша. я была в ужасе, что придется скрывать что-то от нее, но сейчас поняла, что это очень весело. как будто бы играешь в мафию. мы уже больше месяца играем, а она все еще не поняла, что это я. радостно делится со мной всеми подарками, я делаю удивленное лицо и помогаю ей проводить расследование. точнее, путаю ее еще больше. у нас был такой тяжелый декабрь и очень тяжелое начало января, поэтому я рада, что имею возможность создать ей хорошее настроение. я очень хороший тайный санта. заказала ей на финальный подарок кучу украшений, которые она хотела. мой тайный санта, кстати, ничего мне дарил весь месяц. ни одного подарка. это немного печально, но я не сильно расстраиваюсь, на самом деле.

моя начальница сказала, что 2024 год — это год возвращения кармических долгов. а потом сказала, что нашу промзону сносят, а квест должен съехать до февраля. но обо всем по порядку.

новый год отмечали у меня дома. и, несмотря на то, что все мои друзья впали в тлен 31 декабря, я в новогоднюю ночь себя чувствовала самой счастливой. в блестящих колготках. обнималась с сашей под куранты, забыла загадать желание и много-много салютов взрывалось за окном. конечно, самое приятное в этом всем — саша. с которой мы были неразлучны весь год. а если приходилось расстаться на несколько дней из-за работы, то я ужасно страдала без ее физического присутствия. мои толерантные и заботливые друзья заподозрили неладное, и, когда мы уже после курантов уехали продолжать праздник к знакомым в коттедж, напились и отвели меня на крыльцо дома, где строго допрашивали. но мне нечего было им ответить. сама не знаю как это все назвать. единственное, что я знаю — мы с сашей не спим друг с другом. но в то же время, мы практическим живем вместе, все свободное время проводим вместе, едим вместе, спим в одной кровати, курим вместе, вместе красимся, вместе валяемся на диване и смотрим какую-то фигню с ноута, стрим планы на будущее, я сушу ей волосы феном после душа, она носит мои кардиганы на работу, мои коты ее обожают, ее родители обожают меня, мы постоянно обнимаемся и вообще друг от друга не отлипаем лишний раз, если того не требуют обстоятельства. когда я кладу ноги саше на колени, чтобы мы вдвоем могли уместиться на крошечном диванчике, она забирается пальцами под мои джинсы, возмущается отсутствию колготок и натягивает выше мои носки. я не знаю как назвать эти отношения. в любом случае, сил уже нет это анализировать.

январские на работе прошли в забытии. я уже ничего не помню в этом круговороте игр. помню, что первого января было ужасно тяжело, второго я болела, четвертого мы ездили на квест и пили апероль после. потом мы несколько дней с сашей лежали дома трупами и смотрели экстрасенсов. какой-то из дней я драила хлоркой всю квартиру и рыдала. восьмого числа ездила к маше и ее парню чинить мамин ноут, сидела у елки и рассуждала про больное и вечное — про лесбиянок и тяжести выбора без сожалений. девятого у нас было срочное собрание на работе.

короче, про квест. наше здание сносят. владельца почти посадили, а мы должны собрать два этажа оборудования и мебели до конца января. ДО КОНЦА ЯНВАРЯ. я предвидела этот расклад событии, но не была готова к таким срокам. мы решили именно перевозить квест, а не закрываться окончательно. не знаю хорошая ли это идея, но пути назад уже нет. осталось три недели. хожу по офису и не верю, что все это можно перевезти. у нас столько вещей. СТОЛЬКО ВЕЩЕЙ. пять лофтов, огромный квест, большая гримерка, душевая, несколько забитых кладовок. вывозить все это… просто сумасшествие. одних только холодильников пять штук.
с другой стороны, это новый интересный опыт. строить все с нуля с нашей слаженной и крутой командой. за эти полтора года мы стали чем-то вроде семьи. я бы этим людям могла доверить свою жизнь, очень в них уверена, поэтому будущее кажется, скорее, прикольным. но все равно страшно.

когда я создавала этот блог, то думала, что будут ту писать все, что не могу сказать вслух. но это все равно оказалось слишком тяжело. я по жизни не откровенный человек. и слишком тяжело даже тут писать что-то личное. но раз ведение дневника есть терапия, то, наверное, расскажу.
ремиссия, если это можно так назвать, прошла и окр снова до меня добралось. смешно. наверное, от стресса. и от недосыпа. или от того, что я уже три года живу без таблеток и терапии. может из-за всего вместе. я так ужасно к себе относилась и совсем о себе не заботилась, поэтому оно вернулось. не помню когда это началось. сначала как-то постепенно свалилась в навязчивый счет. несмотря на то, что сейчас я старше и многие вещи могу отследить и перестать делать, все равно тяжело. самое стыдное и тяжелое — аутоагрессия. красивое слово. раньше, много лет назад, я постоянно это делала и не могла понять причину. потом долго считала, что тот период — дань моде и подростковая штука какая-то. сейчас я так явно вижу корень проблемы. потому что так сильно хочется искупления, прощения, облегчения. и невозможно его получить. мне кажется, что если я сделаю что-то с собой, то отпустит. и все дерьмо будет закрыто. сложно объяснить. мне кажется, что если я что-то сделаю, то буду прощена. ебаная хуйня, но эти мысли постоянно со мной, разъедают голову. я пока не ебнулась окончательно и ничего не делаю. просто много думаю. я много лет ничего уже не делала. и, наверное, начать сейчас будет… проигрышем. а так невыносимо снова проигрывать.
когда живешь с этими мыслями, то чувствуешь себя предателем. но я ни моу говорить вслух об этом ни с кем. потому что невыносимо объяснять свою ебанутость. вот мы лежим с сашей под одеялом, едим конфеты и обсуждаем какую-то муть, много смеемся. и я очень счастлива, но в то же время очень хочу пойти ванную и отрубить нахуй себе руку. мне не хочется, чтобы у нас были какие-то секреты друг от друга, но просто не могу. не могу об этом говорить. мы так редко обсуждаем что-то серьезное. и она даже никогда меня не спрашивала ни о чем. мне просто не хочется быть неудачницей и неполноценной. точнее, не хочется это выносить на свет. и я не хочу быть чем-то тяжелым, когда и так много всякого плохого и грустного. но, наверное, если это все скрывать, оно само не уйдет. и когда я в следующий раз зависну на лестнице, потому что сбилась со счета, то уже не смогу отшутиться. а еще, самое идиотское, я знаю, что она не поймёт. и меня это тоже убивает, потому что не хочется такое переживать. когда тебя кто-то близкий и любимый не понимает. интересно, ты тоже думал так, когда ничего мне не рассказывал? думал что я не пойму и не мог с этим смириться?

меня обычно накрывает в транспорте. наверное, остаточное от усталости. я сама себя загоняю, хотя все не так ужасно в жизни.
долго не писала в блоге, поэтому сейчас это кажется неимоверно тяжёлым. я больше привыкла прописывать персонажа, а не анализировать себя. но, наверное, это терапевтично — хранить свою память.
через пять дней должен быть готов диплом. а защита меньше чем через месяц. после того как я сдала госы на четыре, меня уже ничего не волнует абсолютно. я морально готова даже на три за вкр. хотя, если так случится, я уверена, мне будет тяжело. по всем предметам за 4,5 года у меня пятерки (кроме истории на 1 курсе), за все зачеты, практики, экзамены. я бы не сказала, что мне это стоило огромных усилий. если честно, вообще не стоило. но все равно так обидно было споткнуться на финише. когда ехала из универа после госов — чувствовала себя стивеном джеррардом. и от этой мысли стало сильно легче. потому что мой стамбульский финал в этом универе уже был. теперь, для сценарного баланса, надо обосраться. футбол — лучший пример жизненных процессов.
на тему кульминации в университете. я поставила нам прекрасный выпускной показ на последней сессии. красивую постановку. немного старомодную и без хорошего оборудования (со светом знатный пиздец был). привычно взяла себе очень маленькую роль, поэтому имела удовольствие посмотреть финал из зрительного зала. сидела рядом с комиссией и так сильно расчувствовалась, что почти заплакала. комиссия улыбалась и все тоже очень прониклись. нас потом так долго разбирали и хвалили, что у меня лицо все горело от счастья. лучший момент всей этой учебы. мой режиссерский дебют.
новый год отмечаем у меня. я и все мои друзья. как в школе. и из-за этого я впервые за много лет жду 31 декабря. очень хочется всех увидеть и напиться вместе. все равно есть надежда, что если мы будем вместе на куранты, то весь год тоже проведем вместе.
в этом году взросление ощущается очень сильно. я так отчаянно всю жизнь старалась поступать правильно, а теперь поняла, что ничего страшного нет в проебах. и что отсутствие дерьма внутри не делает тебя взрослым. взрослым тебя делает только ответственность за свои поступки. и не отсутствие страха, а умение его побороть и признать. короче, не нужно закапываться. нужно сделать, даже если тебе неприятно и стыдно. в этом и есть искупление.
еще поняла, что всю жизнь пытаюсь достичь не счастья, а именно искупления. страдать во имя чего-то, а не просто так. пройти цикл, а не срубить на корню. я все равно смотрю на жизнь и происходящее тут со сценарной точки зрения, ищу закономерности. я не верю в судьбу, я верю в сценарный план.

разговариваю с дочкой моей начальницы. она уже взрослая, заканчивает школу, ведет у нас лофты и очень мне нравится. хочет поступать на мою специальность в универ. я была очень на нее похожа в 16 лет. сейчас я намного старше, я в гриме, в кардигане, уставшая, ем чипсы и меланхолично вырубаю нашей квестовой команде свет. они громко орут. я включаю свет назад, застываю гору чипсов в рот и говорю:
— ну вот тони старк мне тоже нравится, он самоотверженный самоубийца. как эрвин!
— тебе значит такие мальчики нравятся?
— немного странные, да.
— немножечко мертвые
— да, все правильно, немножечко мертвые.
итак, немножечко мертвый мальчик. шесть лет. как в это можно поверить? так много всего хочется написать, на самом деле. но на моменте осознания, что прошло просто нереальное количество времени, слова кончаются.
сегодня утром я ходила на маникюр, долго спорила про дизайны с моим мастером. поздравляла ее с новым годом. потом ходила до банкомата по снегу и клала деньги на карту, заказывала продукты. много-много часов убиралась в квартире. губкой мыла плинтуса. вынесла какое-то нереальное количество мусора. смотрела фоном битву сильнейших — мое гадкое удовольствие. я о тебе практически не думала. наверное, старалась не думать. не знаю почему. в этом году у меня нет никаких новых мыслей по поводу твоей смерти. в конце концов, от всех этих тяжёлых мыслей осталось лишь тянущее чувство где-то внутри. камень скорби на груди, который всегда теперь со мной.
я смирилась с тем, что никогда больше тебя не увижу. и смирилась с тем, что мы не будем вместе счастливы, что я буду счастлива и без тебя. смирилась с твоим выбором. со многим, на самом деле, смирилась за эти годы. признала свое бессилие тогда и бессилие сейчас. я ничего не могла изменить в твоей голове, мне было шестнадцать лет. и не было никакого ебаного смысла в этих многолетних самокопаниях. все равно все осталось как было.
я бы больше всего на свете хотела оттирать губкой плинтуса вместе с тобой. ходить по снегу вместе с тобой. переписываться с тобой. записывать тебе кружочки в телеграмм. делать все эти глупые повседневные вещи из которых состоит обычная жизнь.
я так ужасно устала за все эти годы без тебя. и устала от мысли, что придется всю оставшуюся жизнь тут быть без тебя. это не укладывается в голове. когда я об этом думаю, мне кажется что меня изнутри разорвет моя собственная горячая, отчаянная злоба.
ладно. вот и еще один год. я очень сильно по тебе скучаю. очень хочу тебя обнять. храню тебя в своей памяти, как самое дорогое и любимое. прости, пожалуйста. очень сильно тебя люблю. спи спокойно.

вот и еще одно лето кончается. ты мне сегодня снился. ужасный сон, впервые за долгое время. не кошмар, а просто грустный по пробуждению. я в универе, поднимаюсь по лестнице на четвертый этаж. ты сидишь за школьной партой прямо в коридоре около деканата. ты кудрявый, в белой рубашке, улыбаешься мне и говоришь: «сюрприз!». из ужасного — полное ощущение, что ты правда настоящий, что мы просто встретились после долгой разлуки. и что теперь все будет хорошо. потом мы как-то телепортируемся в мою квартиру, где ты никогда не был и не мог быть, и ложимся спать. мне долго снится, что мы просто спим. кошки выдергивают меня из этого сна в 6 утра, потому что у них завтрак по расписанию. я, конечно, в ярости, а потом расстраиваюсь. так хотелось побыть с тобой еще чуть-чуть, просто полежать молча. жестоко, но жизнь не дает вторых шансов. скучаю, короче говоря. ужасно по тебе скучаю. обнимаю тебя.
ехала сегодня на работу и думала — как странно. когда все это с тобой случилось, мне казалось, что мир рухнул, что конец света настал и сейчас земля разлетится на атомы. но прошло уже так много лет, а небо все так же высоко, и поезда куда-то идут, люди играют в квесты, я через пол года получу диплом, лето. и все такое же бестолковое ощущение, что без тебя все это — напрасно.

отпуска у нас у всех не задались. как и лето, в целом. но, наверное, в этом есть и какой-то свой прикол — встречаться с друзьями после всех перепутий и понимать, что хорошо просто быть вместе. даже спустя столько лет. все еще хорошо просто вместе.
прошлась сегодня по центру, выпила кофе, посмотрела на красоту. когда я работала на пятницкой, редко обращала внимание на все потрясающе, но теперь, отвыкнув, я будто бы вижу улицу новыми глазами. люблю ее. после питера это, оказывается, было важно — снова влюбиться в дом. а в москву так сложно не влюбится.
вечером мальчики забрали меня со станции, накормили мясом в какой-то придорожной круглосуточной шашлычной, а потом вручили банку пива и увезли кататься. наверное, это тоже было очень мне нужно. сама не знаю. мои друзья, по какой-то причине, всегда чувствовали меня лучше, чем я сама себя.
ездила в универ днем. моя несбывшаяся научница поймала меня в учебном отделе. я была так рада с ней увидеться, до невозможности. когда шла до своего корпуса, чувствовала, что она там. абсолютно потрясающая женщина и очень подходящий мне по вайбу человек. но к сожалению, она уходит в декрет и не сможет вести мой диплом. это ужасно печально, но сильной грусти я все-таки не испытываю. мне больше хочется, чтобы она отходила свою беременность в спокойствии, а не переживала за меня с моей спорной темой. сейчас написание диплома очень воодушевляет, но я представляю как буду его ненавидеть в декабре. в итоге, мы проболтали где-то час, сплетничая о преподавателях, моих одногруппниках и обсуждая всякие учебные мелочи. так замечательно, что у нас с ней появился этот час в копилку времени, которое уготовила нам судьба. на самом деле, даже учитывая этот час, мне недостаточно. ничтожно мало времени. но, боже, у нее такой большой живот! и будет девочка. кончено, я уверена, что мы провели бы отличный семестр, если бы она смогла взять меня под крылышко. и это было бы веселое и классное последнее путешествие. но жизнь такая непредсказуемая. и я уверена, что с любим научником смогу написать хорошую работу. знаю, что у меня все получится. и что уйду я из универа с красным дипломом за ручку. если бы мне сказали такое пять лет назад — рассмеялась бы тому человеку в лицо.
сложно смириться, что с некоторыми людьми нам досталось так мало времени. один учебный семестр с екатериной владимировной, двенадцать часов с парнем из питера, три года с моей лучшей подругой, семь лет с тобой, двадцать лет с бабушкой, семнадцать лет с моим котом. когда я думала об этом раньше, то чувствовала пустоту и безысходность. невозможность что-либо изменить. но сегодня, сидя на заднем сидении машины, быстро несущейся по ночной москве, я поймала долгожданное спокойствие. и какое-то смирение перед судьбой. наверное, некоторые вещи могут быть волшебными только, если имеют конец. и если тебе нравится человек, нужно просто наслаждаться моментом, который отведен вам. и потом греть эти воспоминания внутри, носить их с собой, бережно хранить память внутри. ведь больше ничего не остаётся. и это невозможно изменить. в этом все прекрасное — в неповторимости.

остановись, мгновенье! ты прекрасно!

но как хорошо, что нельзя правда его остановить.

не кричала неделю. даже больше, на самом деле. в сумме - дней десять. за это время связки успели отвыкнуть и болят уже после двух игр. словно наждачкой изнутри протерли. я больше не одержимая, получается. сложно играть. я ведь не настоящая актриса и нет во мне столько злобы и отчаяния. ору на людей, но не получаю удовольствия. больно только. взрослый мужик визжит, когда я слезаю с кровати и судорожно закрывает дверь, а я просто откидываюсь назад и секунду лежу одна в темноте. пахнет прошлым летом.

после нашей встречи все дни как в тумане. наверное, больше всего раздражает факт того, что на меня эта история повлияла. я же такая крутая и несчастная, а тут какой-то парень.

из аэропорта приехала домой и мгновенно отключилась. прямиком в летаргический сон. уснула прямо на диване в ботинках. снился ты. твое лицо — урывками, размазанным кусками. маленький ты, твои красные щеки, синие ботинки. потом более взрослый, молчаливый. призрак, смотрящий с немым укором. твои руки огромные. куча всего о тебе, отрывки подсознания. осколки нашего прошлого. и где теперь это все? в небытии. в пустоте. в горбу. исчезло, разложилось и растворилось. перестало существовать.

мой лучший друг вчера меня почувствовал. разбудил, заставил помыть голову, засунул в толстовку, купил большой кофе и увез кататься под свой грустный плейлист по городу. мы сидели на паркове в багажнике, курили и смотрели как чужие машины дрифтят, сжигая себе резину. а я все говорила и говорила и говорила. и чем больше говорила — тем явственнее понимала, что в этом нет никакого смысла. никакого ебаного смысла. я люблю дениса и знаю, что он никогда не стал бы меня осуждать, но плакать при нем все равно не стала. наверное, если бы я заплакала, для меня это было бы еще одним ударом по гордости. и этого я бы уже точно не пережила.

думаю о расставаниях. о том сколько нам всем еще отведено вместе. сколько времени судьба уготовила нам? может быть еще год? несколько лет — в идеале. часы. минуты. с некоторыми всего пара мгновений. не знаю имеет ли это значение. ведь даже если бы мне сразу рассказали, что у нас с тобой будет всего ничего, крупицы жизни — я бы не знала что изменить. мы были детьми. что тут можно сделать? если бы мне отдали тебя сейчас, то я предпочла запереться дома и лежать на кровати так долго, чтобы появились пролежни. втыкать в потолок, умереть от жажды, уснуть, но главное — вместе.

я познакомилась с парнем. и от скуки, как думалось мне в начале, провела с ним ночь и утро. ничего не было, мы просто пили, долго разговаривали, а потом отрубились в обнимку у него на диване. утром не хотелось расставаться, невыносимо просто. давно не было такого в моей жизни. чтобы без пошлостей просто уснуть вместе, а утром ругать будильники и херней страдать в кровати, гладить кошек, курить. редко бывает так, что с кем-то незнакомым чувствуешь этот абсолютный комфорт. время ужасно быстро шло, нужно было срочно уезжать, вообще без вариантов. и мы спустились вниз по большой лестнице, обнялись на прощание, обсудили хуйню, не обменялись никакими контактами, и я уехала. так себя убеждала, что мне просто было скучно в другом городе, так возвышала эту теорию смол токов, а потом плакала в самолете. нельзя так. так нельзя. нельзя крестражи оставлять, потом не умрешь никогда. и будешь жить вечно в том мгновении. от первой встречи глазами, когда мы оба еще были персонажами в истории, и играли в игру, до того дебильного солнечного утра, когда мы уже прощались людьми.

хотя, опять же, хороший актер должен заставить тебя в конце рыдать. а он правда хороший актер, я видела

питер провожал дождем. наверное, ему тоже было тяжело расставаться. в этот раз прощание ощущалось просто душераздирающим, невыносимым. я плакала в такси на заднем сидении, когда мы ехали в аэропорт. дедушка таксист, выгружая мои вещи под ливнем, сочувственно мне улыбался. потом плакала в туалете, умывалась и снова плакала уже на регистрации, вызывая ласковые взгляды у работниц аэропорта. плакала в перронном автобусе, в самолете на взлете и посадке. внутренних сил уже не осталось на эти чувства, но слезы просто текли и все, я никак не могла их остановить. возможно, в этом есть какой-то сценарный смысл. хороший актер должен заставить тебя плакать в конце.

волей судьбы нам с тем парнем досталось так мало времени вместе. всего часов двенадцать от силы на всю жизнь. наверное, это самое несправедливое и горькое, то с чем невозможно смириться, но сделать тоже ничего невозможно.