мне всегда снятся сны. даже если я ложусь на 10 минут между играми. недавно обсуждали это с моей начальницей и нашей стажеркой, которая повернута на самоанализе и психотерапии. она сказала, что мое подсознание таким образом пытается мне что-то сказать. если это правда так, но есть вопросы. к моему подсознанию.
сон такой: я в гриме гоняюсь по локации за семьей, которая собирается прямо сейчас травить тараканов на квесте. а травить нельзя — игра через пол часа. будет вонять.
и еще такой сон: я ищу убийцу человека в поле подсолнухов
и вот такой: мы с мамой готовим торт, но на кухне и вместо соли и сахара — саморезы и гвозди.
и вот такой: я вырываю себе все ногти пилочкой для ногтей. очень больно.
и еще: я фотографируюсь на обложку журнала с собакой. собака типо такса. белая. она меня облизывает.
и следующий сон: мы с тобой рисуем граффити на бетонной стене. и едет электричка с кучей людей. ветер от электрички поднимает мне юбку. и мне очень жарко в этом льняном черном сарафане, который я носила, когда ты еще был жив. давно. а ты очень-очень счастливый. даже улыбаешься. и я точно знаю, что это ты, потому что у тебя (как у тома круза) зуб посередине верхнего зубного ряда. я курю сигарету и жую какую-то сладкую жевачку. и так явственно чувствую этот вкус. и так явственно ощущаю тебя живым, теплым, материальным. я тебя трогаю за руки. а потом просыпаюсь в метро, судорожно трогаю себя. я в пальто, в осенних ботинках. сейчас сраные 9 утра, а впереди целый день. и иногда я так сильно ненавижу свое подсознание, которое посылает твой образ ко мне по утрам. потому что потом я весь день обречена быть тут, а не рисовать с тобой баллончиком на стене. и так хочется вернуться туда, но нет никакого сарафана черного уже давно. в вагоне жарко, у меня болит голова от давления и горло першит. в наушниках играет что-то на корейском, реп. тебя бы стошнило от этой музыки. я смотрю на свое отражение в стекле вагона. и очень хорошо выгляжу. только так плакать хочется. но потом отпускает.