мы обсуждали это мимоходом, когда только познакомились. что странно говорить про бывших «тот парень» или «та девушка». практически безлично упоминание человека, который раньше что-то большое значил. теперь еще более странным мне кажется, что ее присутствие, даже в разговорах с другими, пропало совсем. мы с сашей сохраняем холодно-отстраненное отношение к этой ситуации и никогда-никогда не говорим о ней вслух. даже вспоминая какие-то вещи, которые делали все вместе — обсуждаем их безлично. словно там были я, саша и еще кто-то неважный. кто-то неважный. неважный. неважный. раньше меня это в саше бесило до ужаса — невыносимая тактичность, но теперь я испытываю молчаливую благодарность. я люблю тебя, спасибо, что не проводишь этот дружеский обряд вивисекции, не вскрываешь меня. я так сильно благодарна.
мое безопасное место — квартира в которой я живу. саша смывает краску с волос и ложится спать, я делаю кошке укол. мы с ней, с ней, с ней, с той девушкой разговариваем на кухне ночью. завтра на работу, но только к вечеру. на репетицию детской версии квеста. мой режиссерский триумф, самое важное в этом году. самое важное в этом году? от плиты жар ужасный и мои щеки горят. воздух сухой. шея покрывается красными пятнами. это мой нервный дерматит — красные пятна по телу. одно из пятен прямо на лбу, никак не скрыть. оно живое напоминание, что я ужасно нервничаю. мне неловко. а еще я себя чувствую просто самым счастливым человеком на свете. очень мало нужно было для счастья, на самом деле. как будто бы вообще ничего. сидеть на кухонной столешнице, курить сигарету и над чем-то тихо смеяться. потрогать — нельзя, обнять — невозможно, ничего не существует в физически мире важного и необходимого. трогаю кончиками пальцев засохшие ветки цветов. я о них не заботилась, не поливала их, поэтому они умерли. мне было важнее лечь спать на 5 минут раньше, чем позаботиться о растениях. и они умерли. плита жарит сильно, остывает после ужина. за окном август, но уже ночь и там тоже асфальт остывает. жалкое лето в москве. август. восьмое августа. утром мы проснемся и наговорим друг другу столько кринжа, что не сможем потом работать. это то чувство, когда в разгаре рабочего дня вспоминаешь весь милый утренний бред и стыдно становится, но хорошо-стыдно. как будто бы «вот есть я, а есть мой человек, который будет пошло шутить про одеяло и это все так потрясающе неловко и волнительно, что жить невозможно». невозможно жить. невозможно так жить. мое безопасное место. сейчас кажется, что того вечера на кухне никогда и не существовало. он остался так далеко в прошлом, растворился в воспоминаниях. что мы тогда ели? во что были одеты? о чем говорили? что же там было такое счастливое и смешное? я ничего не помню. закрываешь глаза и видишь мультики, нереальную картинку. это все было неважно? или я опять не могла видеть дальше своего носа и слышать дальше своего шума в ушах. я сосчитала все пальцы на ее руках. десять ровно. мы все еще не в параллельной вселенной.
конечно, между днями, когда я ее ненавижу и днями, когда я зла на нее, обижена, что она опять меня оставила… есть дни, когда я так явственно и четко понимаю, что наше ужасное настоящее — только моя вина. обычно это осознание приходит с усталостью. если я работаю без выходных и бегаю как сумасшедшая, то к вечеру достаточно заебалась, чтоб признать очевидное. да, это я эгоистка. и я истеричка. и тревожная. и все неправильные слова и действия — мои. это я не смогла справится со своими эмоциями. это я не разговариваю с собой. я не рефлексируя. я эгоистичная. я никогда не думаю о чужих чувствах. я только говорю, что принимаю и понимаю, а на сама деле хочу переделать. я не даю быть собой. я вывожу на чувство вины. я хочу все внимание. я эгоистка. я центр вселенной и все должны слушать меня. я хочу послушного робота-собачку, который будет удовлетворять мою потребность в любви. я хочу быть единственной нужной. я не могу принять, что у нее есть жизнь помимо меня. я эгоистка. я выебала мозг. я надавила на все травмы. я заслужила это молчание своим поведением. это все я. и все моя вина. и я это знаю.
и, наверное, если я правда ее люблю, то должна исчезнуть и никогда-никогда больше с ней не разговаривать. потому что любить кого-то = не желать этому человеку страданий. и тут проблема не в том, что мы разные. и проблема не в том, что мы ПИЗДЕЦ разные. а проблема во мне. и в том что я действительно сумасшедшая. и в том, что из всех людей выбрать меня — проклятье. мой парень умер, я больше не могу вынести эту оставленность. каждый раз, когда она просто занималась своими делами, у меня в голове щелкал этот ебаный переключатель, который превращал все в пиздец. это все я. это вопрос вины. и ответ, конечно, очевиден. просто очень не хотелось признавать.